Волшебный дар - Страница 28

— Разумеется. У вас асимметричная улыбка — поднят только один уголок рта. Кроме того, когда вы мне отвечали, вы подсознательно дотронулись до шеи, словно одергивая воротник. Это жест людей, которые говорят неправду либо пытаются что-то скрыть. Есть еще похожие жесты — человек теребит мочку уха, усиленно трет глаз… По-моему, это азы психологии, которые должны знать полицейские, даже бывшие.

— Я не стану больше с вами разговаривать, — сказала она, улыбаясь. Было ясно, что она подразумевает нечто противоположное. — Вы еще и опасный человек.

— Если все было бы так просто, вы не стали бы выговаривать своему спутнику. Мне представляется все немного иначе. Пану Шокальскому предложили несколько кандидатур, а он почему-то выбрал именно вас. Правильно?

— Да, — согласилась она, глядя изумленными глазами на Дронго, — ему представили наших сотрудников и сотрудниц, владевших испанским или португальским языком. Но он попросил поехать меня. Складывалось впечатление, что ему нужна была женщина. В агентстве решили, что таким образом он хочет скрыть наличие охраны. Иногда у нас бывают подобные заказы. Клиенты не хотят, чтобы кто-нибудь догадался о присутствии рядом с ними телохранителей. И поэтому просят присылать им в качестве сопровождения женщин. Ничего странного в требованиях Шокальского мы не усмотрели. Меня удивило другое. Ему предложили в спутницы женщину. Гораздо моложе и красивее меня. И знающую испанский. Однако Шокальский настоял, чтобы поехала именно я.

— И вы отправились с ним в Алгарве?

— Не сразу. Мы прилетели в Лиссабон, а оттуда на автомобиле приехали в Алгарве.

— Вас встречали в Лиссабоне?

— Да. Нас встречал неизвестный мне мужчина на серебристом «Ауди». Он привез нас в центр города, и мы поселились в отеле. Тоже «Меридиан». А потом мы заказали автомобиль и приехали в Алгарве.

— Вы встречались с кем-нибудь в Лиссабоне?

— Нет. Мы были там только полтора дня. Шокальский куда-то уходил, а я гуляла по городу. Может, он и встречался с кем-то, но я не думаю. Он возвращался достаточно быстро. По-моему, он был один раз в польском посольстве, хотел что-то выяснить.

— Вы смогли бы узнать мужчину, который встречал вас в Лиссабоне?

— Думаю, да.

— А номер машины? Вы не помните номер машины?

— Я не успела его разглядеть. Все произошло так быстро. Но мужчину я бы узнала наверняка.

— Вы не уточняли, кого представляет Шокальский? Какую конкретно компанию?

— Нет. Такие подробности нам не сообщают. Уже приехав сюда, я поняла, что ему вообще не нужна охрана. И стала догадываться, что он привез меня с собой специально, чтобы оказать давление на Джеймса Фармера. Откуда-то ему стала известна вся моя история, и он выбрал меня не случайно.

— Вы специализируетесь по международному праву?

— С чего вы взяли? Кто вам такое сказал?

— Пан Шокальский. Он объяснил, что вы крупный специалист в области международного права, и поэтому он вас привез с собой.

— Он вам соврал, — рассмеялась Илона. — Какой лжец!

— У меня сложилось другое впечатление о его намерениях. Дело в том, что о вашем приезде знало немало людей. Кроме самого Шокальского. Адвокат Карнейро даже полетел в Париж, чтобы пригласить сюда комиссара Брюлея для обеспечения должного порядка во время переговоров, хотя вполне мог попросить хозяина отеля удвоить охрану. Вас привезли сюда специально, чтобы сорвать переговоры. Возможно, я ошибаюсь, но, боюсь, факты говорят сами за себя.

Она молчала, задумавшись. Потом резко тряхнула головой.

— Вы правы, — неожиданно печальным голосом согласилась Илона, — кажется, меня использовали как глупую куклу. Обманули и привезли сюда, чтобы сорвать переговоры. Утром же улечу обратно в Варшаву, не хочу больше здесь оставаться!

— Это неумно, — возразил Дронго. — Во-первых, вас могут не выпустить из страны, задержав в аэропорту. Вполне вероятно, что полиция успела предупредить пограничную службу о расследовании убийства в нашем отеле. Во-вторых, поспешным отъездом вы вызовете обоснованное подозрение в свой адрес, когда полицейские наконец узнают о вашей встрече с Фармером двадцать лет назад. И о ваших достижениях в стрельбе. В-третьих, вы сорвете свой контракт, который подписан между вашим агентством и паном Шокальским. И наконец, есть четвертое обстоятельство, тоже немаловажное.

— Какое?

— Разве вам, как бывшему сотруднику полиции, неинтересно узнать, кто замешал весь этот дьявольский коктейль и кто совершил убийство Сильвии Фармер? Я бы на вашем месте остался — хотя бы из любопытства.

Илона вновь улыбнулась.

— Никогда не встречала таких людей, — призналась она. — Сколько вам лет, господин Дронго?

— Триста или четыреста, — очень серьезно ответил Дронго. — Я принял на себя все возможные грехи людей, видел за свою жизнь уже столько смертей, знаю столько примеров неслыханной человеческой подлости!.. И человеческого благородства. Мне очень много лет, пани Илона, и это, к сожалению, правда.

— Понимаю. — Она остановилась и отпустила его руку. Затем повернулась к нему лицом: — Сколько вам лет биологически? — прошептала она.

— Сорок три, — признался Дронго.

— Идеальный возраст, — глядя ему в глаза, сказала она, — самый лучший возраст для мужчины.

— Что вы хотите сказать? — не понял он, даже немного растерявшись.

— Я должна получить хоть какую-то компенсацию от своего приезда в Алгарве, — деловито заявила пани Илона. И пока он не успел ничего возразить, вдруг притянула его к себе и сама поцеловала.